Из XIV речи Джошуа Рейнолдса к ученикам Королевской Академии 10 декабря 1788 года

...Если бы наша нация произвела достаточно талантов, чтобы мы удостоились чести именоваться английской школой живописи,- имя Гейнсборо перешло бы в потомство среди первейших носителей ее зачинающейся славы...

Основной причиной достижения совершенства была любовь Гейнсбо­ро к искусству, которому он посвятил всю свою душу и с которым он связывал все остальное... У него была привычка постоянно наблюдать в окружающем все особенности выражения, случайные комбинации фигур или удачные эффекты света и тени вокруг себя или на небе, и походя, на улицах, и бывая в обществе. Если во время прогулки он встречал характерный тип человека, который ему нравился... он приглашал его домой; а с полей он приносил в свою мастерскую и обрубки деревьев, и травы, и животных всякого рода и писал их не по памяти, а прямо с натуры. Он даже сооружал своего рода модели пейзажей на своем столе; он составлял их из обломков камней, мха, сухих трав и кусков зеркала, которые увеличивал, превращая в скалы, деревья и воду... Мне лично кажется, что если мы не проверяем их по подлинной природе, такого рода приемы могут скорее повредить, чем помочь.

...Сейчас я упоминаю об этом только потому, что... это показыва­ет, что Гейнсборо всегда стремился иметь свои объекты перед собой... У него была привычка писать ночью... При искусственном свете все кажется красивее, так как свет и тень ложатся более широко... Мне даже кажется, что оба великих колориста - Тициан и Корреджо,- хотя я и не знаю наверное, писали ли они ночью, разработали свои живописные приемы, изучая предметы при искусственном освещении...

Другая черта Гейнсборо, заслуживающая упоминания,-это его мане­ра разрабатывать все части картины одновременно; таким образом создается целое, подобно тому, как творит сама природа.

...Страсть его была направлена отнюдь не на приобретение бо­гатства, а на совершенствование в своем искусстве...

Надо помнить, что избранные Гейнсборо стиль и область ис­кусства, в которых он достиг такого совершенства, не требовали того, чтобы он покидал свою родину для изучения своих объектов; они всегда были вокруг него, он находил их на улицах, в полях; и среди таких случайно встреченных моделей он весьма мудро выбирал то, что ему больше всего подходило. Так как его занятия были главным образом направлены на окружающую жизнь, он не особенно много внимания обращал на работы других мастеров...

...Чтобы проверить, насколько хорошо он усвоил технику искусства, при помощи которой старые мастера умели придать своим вещам восхищающий нас колорит, Гейнсборо иногда делал такие копии с Рубенса, Тенирса или Ван Дейка, которые не грешно было бы самому большому знатоку принять за подлинные работы этих мастеров. То, чему он таким образом научился, он применял к оригиналам природы. Но он смотрел на нее своими глазами и подражал ей не в манере этих мастеров, а в своей собственной.

Трудно решить, в чем он лучше - в портретах, пейзажах или вольных сюжетах... Его прелесть была не академической или античной, но подмеченной им самим в великой школе природы...

Новизна и своеобразие манеры часто бывают как причиной нашей похвалы, так и основанием порицания, будучи противоположны практи­ке других художников, с манерой которых мы знакомы и к которым, может быть, привыкли с детства. Ведь как бы мы ни любили новизну, все мы, в сущности, рабы привычки.

Однако совершенно ясно, что все те странные мазки и отметины, которые так заметны в картинах Гейнсборо при близком рассмотрении и которые даже художникам кажутся скорее случайными, чем созна­тельными, - этот бесформенный хаос с некоторого расстояния, как бы от прикосновения волшебной палочки, принимает форму, все части попадают на свои места, так-что под этой видимостью случайности и торопливой небрежности нельзя не признать сознательно рассчитанно­го эффекта, достигнутого усидчивым трудом...

Манера Гейнсборо непосредственно сопоставлять краски весьма сильно содействовала впечатлению легкости, составляющей основную прелесть его картин; наоборот, слишком большая заглаженность и смешение красок могут утяжелить картину. Каждый художник, веро­ятно, замечал, как часто легкость его кисти в первоначальном наброске исчезала при заканчивании, когда он более определенно выписывал все детали; но часто он теряет еще более важное качество: пока он разрабатывает подробности, забывается или теряется общее впечатле­ние целого.

Я уже говорил раньше, что достижение сходства в портрете состоит больше в умении схватить общее выражение, чем в самой тщательной отделке каждой черты лица или других составных частей. И вот в отношении законченности или выявления формы портреты Гейнсборо были часто не более как подмалевком; но так как он всегда обращал свое внимание на общее впечатление целого, мне часто казалось, что эта незаконченная манера именно и содействовала созданию разительного сходства, отличающего его портреты...

Художники хорошо знают, что именно впечатление легкости - или ее недостаток - отличает оригинал от копий... Но вы должны пом­нить, что для вас будет непростительно отсутствие законченности в том стиле, которому вас обучает Академия и к овладению которым вы обязаны стремиться. Вам никогда нельзя терять из виду великие правила и принципы искусства, собранные и воплощенные во всем объеме лучших общепринятых примеров живописной практики, выполненных наиболее устойчивым и единообразным методом. Это должно быть основой всех ваших занятий. И только потом, позднее, вы можете воспользоваться... особенностями личных талантов или опыта тех или других художников, как живых, так и умерших... Но если только они станут для вас образцами, вы падете неизмеримо ниже их, вы будете совращены совершенствами, не столько относящимися к искусству, сколько свойственными лично данному художнику, и станете плохими копиями хороших художников, вместо того чтобы стать превосходны­ми последователями великой всеобъемлющей универсальной истины всего сущего.