Мешков Василий Никитич (1867 - 1946)

Портрет В. Р. Менжинского. 1927

Скромный по краскам и простой по рисунку, кажется совсем будничный, портрет Вячеслава Рудольфовича Менжинского в одном из первых залов советской живописи Государственной Третьяковской галереи "раскрывается" зрителю не сразу.

В погрудном, почти в фас, изображении сподвижника В. И. Ленина и видного чекиста В. Р. Менжинского (1874 - 1934) нет никаких поясняющих деталей времени и обстановки, а колорит полотна кажется поначалу бедноватым и сумрачным. Далек от привычного представления о героическом в портрете и внешний, обыденный, облик революционера с приглушенным усталостью взглядом, с землистым цветом лица, в простой, без знаков отличия и орденов гимнастерке.

Мы, как бы подойдя вплотную, рассматриваем сидящего Менжинского сверху, и этот высокий горизонт также непривычен. Художники редко обращаются в портрете к этому композиционному приему.

Время - самый справедливый судья, и портрет Менжинского, некогда сдержанно оцененный художественной критикой, сегодня прочно занял свое место в истории рядом с такими шедеврами, как портрет Дмитрия Фурманова работы художника Малютина, как "Делегатка" и "Председательница" Ряжского.

В портрете Менжинского художник Мешков показал не только новый тип государственного деятеля, близкого своей демократичностью народу, но и запечатлел на холсте весь нелегкий жизненный путь профессионального революционера.

Это полотно - портрет-биография. Вглядитесь пристальней в холст.

Густые, с проседью брови круто сходятся к переносице, где от постоянной сосредоточенной работы мысли залегла напряженная, хмурая складка, все понимающий усталый взгляд карих глаз сейчас, в минуты отдыха, потеплел и полон светлой, слегка рассеянной задумчивости, разгладилась волевая, суровая складка у губ, а небрежно упавшая на лоб темная прядь волос характерно и живо дополнила непринужденность облика Менжинского.

Художник, видимо, сознательно не написал большевика в пенсне, которое тот носил. Ничто не отвлекает зрителя от выразительного лица Менжинского. Правда, великая и красивая сама по себе, говорит в этом холсте о человеке и времени. Живописец не скрывает от нас глубокие морщины, бледность лица, синеву под глазами и другие горькие следы времени, следы частого недосыпания, следы знакомства с царской тюрьмой, следы скитаний в революционном подполье, следы нечеловеческого напряжения, взбудораженной работы в дни и ночи Октября в Смольном, а затем в ВЧК. Да, все это стоило немало здоровья.

Но в портрете не только сочувствие к предельно уставшему человеку. Посмотрите, с какой любовью и восхищением передана огромная жизненная сила Менжинского, таящаяся в умных глазах, в твердых, волевых линиях рта и подбородка, в крепко посаженной шее - во всем этом ясно выраженном состоянии короткого отдыха, готового тотчас смениться деловой сосредоточенностью и бьющей через край энергией.

Сквозь внешнюю аскетичность, замкнутость и усталость облика старого большевика ясно ощутим сильный, собранный, но в то же время и мягкий, задушевный характер Менжинского, его простота и доступность.

Как много воздуха в этом, казалось бы темном и глухом по колориту, полотне! Мягким, сочным, "ласкающим" мазком пластично и точно обрисован облик наркома; тонкие отсветы в тенях лица охристо-зеленоватых и лиловых тонов гармонично слиты с суровой багряно-фиолетовой глубиной фона, с темно-оливковыми тонами гимнастерки и отливающими синевой густыми прядями черных волос.

Шестидесятилетний художник работал над портретом революционера с большим увлечением, уверенно и свободно.

Перед ним был человек большой культуры и одаренности, сам не чуждый искусству. В годы революционной эмиграции Менжинский занимался одно время в художественных мастерских Парижа, отлично знал музеи Европы. Однажды, чтобы увидеть подлинники искусства в музеях Италии, Менжинский предпринял с товарищами-партийцами нелегальную поездку туда и, конечно, "на сухарях", так как денег на гостиницы и обеды не было.

Им было что вспомнить и рассказать друг другу. И если Менжинский знал пролетарскую революционную Россию, то старый художник хранил немало воспоминаний о патриархальной "окуровской" Руси.

Своеобразный и крупный русский художник В. Н. Мешков в свои детские годы познал и бурсацкую "науку" и побои, служил "мальчиком" в лавках, бродяжничал по Руси с иконописцами и даже добирался до Константинополя и Афонского монастыря.

Любовь к искусству помогла одолеть все трудности. Учился Мешков в Московском училище живописи, ваяния и зодчества вместе с Сергеем Ивановым, Архиповым и другими впоследствии видными художниками-реалистами. В училище Мешков воспринял демократические традиции передвижничества. Тогда же определилось и призвание художника к портрету. Особенно известны его портреты 1890 - начала 1900-х годов (портрет купца П. Кречетова, 1898; художника М. М. Ярового, 1900; Л. Н. Толстого, 1910; хирурга П. И. Постникова, 1911, и некоторые другие).

Убежденный реалист, художник Мешков был непримиримым врагом декадентства, кубизма и абстракционизма.

С победой Октября художник обрел "второе дыхание". Он стал горячим общественником, активным деятелем АХРР.

Новые люди, герои революции и современники, вдохновили мастера на новую серию портретов. Он пишет портреты К. Цеткин (1924), В. Р. Менжинского (1927), С. М. Буденного (1927), К. Е. Ворошилова (1929), М. И. Калинина (1929) и его матери, простой русской крестьянки (1930), красноармейца В. С. Орехова (1931) и безымянного советского рабочего (1932).

В то время как "левые" художники-формалисты, прикрываясь революционной фразой, пытались безнадежно, но крикливо утверждать новое путем отрицания старого, добивались замены реалистического искусства никому не понятной заумью, Мешков и его товарищи по АХРР создали в те же 1920-е годы впечатляющие, полнокровные образы новых людей, современников, борцов за социализм.

По живописной цельности, законченности и глубокой задушевности портрет В. Р. Менжинского по праву занимает в этой галерее одно из первых мест.

Даже по сравнению с виртуозными по широкой живописной технике портретами В. И. Качалова (1932) и И. М. Москвина (1932) портрет Менжинского остается вершиной портретного искусства художника, ибо в нем в полной мере удалось раскрыть внутренний, духовный мир человека, мыслителя и борца.